Седая оловянная печаль - Страница 71

Потом с ним снова случился припадок. Он не прекращался, приступы следовали один за другим.

– Гаррет. Пора идти.

Старик умирал, умирал в страшных мучениях, и Морли не желал при этом присутствовать.

Питерс стоял не двигаясь, не в силах произнести ни слова. Он не знал, что делать. Его-то я очень жалел.

Я стряхнул овладевшее мной оцепенение.

– Стэнтнор должен мне, – сказал я Морли. – Я истратил весь аванс и ответил на все его вопросы. Но не похоже, что он собирается расплатиться.

Морли удивленно уставился на меня: подобные циничные замечания не в характере добродушного старины Гаррета.

– Не надо, – запротестовал он, хотя и не знал, что я намерен предпринять. – Пошли, забудь об этом. Я с тебя ничего не возьму.

– Ну нет. – Я взял портрет Элеоноры. – Мой гонорар. Работа Брэдона. Оригинал, прошу заметить.

Генерал не возражал. Он был занят – он умирал. Я взглянул на Питерса. Он пожал плечами. Ему было все равно.

– Гаррет! – рявкнул Морли. Он не сомневался, что сейчас я сделаю что-то, о чем впоследствии горько пожалею.

– Еще минутку.

Я все же чувствовал ответственность за случившееся.

– Что вы будете делать дальше? – спросил я кухарку.

Она посмотрела на меня так, будто в жизни не слыхала вопроса глупей.

– Что всегда делала, парень. Присматривать за домом.

– Дайте мне знать, если понадоблюсь. Лишь потом я последовал за Морли. О старике я не думал. Даже если б за дверью ждал врач, способный спасти его, вряд ли я позвал бы его к больному.

Мы с Морли забрали картины, упаковали вещи и спустились вниз. Питерс ждал нас у парадной двери, он смотрел на главный холл тем же взглядом, каким я недавно смотрел на пейзаж Брэдона с болотом и виселицей. В руке сержант держал лопату. Он шел копать могилы. Но вряд ли кто-нибудь поставит памятник на могиле Стэнтнора.

– Я не благодарю тебя, Гаррет. Я бы никогда не обратился к тебе, если б знал…

– Я бы никогда не согласился, если б знал. Мы квиты. Что собираетесь делать?

– Похоронить мертвых. Потом уйду отсюда. Может быть, опять подамся в армию. Если Дуралейник сорвется с цепи, им понадобятся ветераны, а больше я все равно ничего не умею.

– Желаю удачи, сержант. Как-нибудь увидимся.

– Конечно.

Мы оба знали, что больше не встретимся никогда.

Сверху донесся ужасающий вопль. Крик не затихал. Теперь в нем не было ничего человеческого. Все поглядели вверх.

– Полагаю, он умер, – сказал Питерс, просто констатировал, без тени чувства.

Мы услышали другой крик – полный безумной ярости.

– Вернитесь, мисс Дженни, вернитесь! – орала кухарка.

Дженнифер окончательно потеряла голову. С кинжалом в руках, не переставая вопить, она выскочила на балкон четвертого этажа. Я встревожился, разобрав, что выкрикивает она мое имя.

– Быстрей, Гаррет, – подтолкнул меня Морли: ему уже случалось сталкиваться с одержимыми. В таком состоянии тоненькая, изящная девушка может разорвать на куски взрослого сильного мужчину.

Дженнифер не соображала, где находится. А когда сообразила, было слишком поздно: балконные перила сломались, и она полетела вниз.

Храбрый рыцарь принял Дженни в свои объятия – и не удержал, она ударилась об него, а потом упала прямо в лапы дракону. Она была похожа на жертву чудовища. Рыцарь спешил на выручку – и не успел.

Впрочем, этот бестолковый герой никого не успел спасти.

Я зашагал прочь. Морли следовал по пятам: боялся, что я способен выкинуть какую-нибудь невообразимую глупость, например, вернуться назад.

Почти весь путь до дому мы проделали молча. Я заикнулся было, что хочу подыскать себе другую работу, но Морли попросил меня не болтать чепухи. Потом я спросил, набил ли он карманы стэнтноровскими безделушками сразу или собирается выбрать ночку потемней и навестить поместье еще разок. Обычно в ответ на подобные клеветнические выпады Морли делает вид, что понятия не имеет, о чем речь.

– Я не взял бы отсюда ничего, Гаррет, даже если б ты на коленях передо мной ползал, – серьезно ответил он. – В каждом камне, в каждой мелочи – зло, смерть и тьма.

Больше мы не разговаривали до самой Макунадо-стрит, на которой стоит мой дом. На прощание Морли сказал:

– Ступай напейся, Гаррет, напейся до бесчувствия, до рвоты – надо прочистить желудок, выблевать весь этот яд.

– Лучшего совета уже много лет от тебя не слышал.

43

Дин впустил меня в дом. Казалось, он постарел и похудел, хотя прошло лишь несколько дней.

– Добро пожаловать, мистер Гаррет. Вы не давали знать о себе, мы уже начали беспокоиться.

– Мы?

Верный слуга хлопотал вокруг.

– Он тоже. – Дин кивнул в сторону комнаты Покойника. – Как вы ушли, сразу проснулся. Думал, что вам потребуется помощь.

– Справился и без него.

Справился я или нет?

Дин уловил мое настроение.

– Налью-ка я вам кружечку пивка.

– Бочку.

– Так плохо?

– Хуже. Захвати молоток. – Я прошел в кабинет и осмотрел место, куда собирался повесить портрет Элеоноры.

Дин бросился выполнять поручения. А ведь старый пройдоха умеет быстро бегать. Запомним, а то обычно он ползает как улитка. Минуты не прошло – он вернулся с пивом, молотком и гвоздями. Я залпом осушил кружку.

– Еще.

– Сейчас приготовлю поесть, похоже, вы проголодались.

Старый плут. Хочет накормить меня, пока я не начал пить всерьез.

– Я скучал по твоей стряпне.

Я вбил гвоздь в стену, но не успел развернуть Элеонору, как Дин притащил подкрепление. На этот раз он захватил и кувшин.

Я развернул портрет, повесил на стену и отступил на несколько шагов.

Это не та картина.